Телеканал "ХАБАРОВСК"
  телеканал твоего города

«Чтобы каждый рубль доходил до людей». Интервью врио губернатора Хабаровского края Михаила Дегтярёва

Михаил Дегтярёв руководит Хабаровским краем около месяца. Вот-вот он должен представить президенту России доклад о том, что происходит в регионе и как можно исправить накопившиеся проблемы. Накануне поездки врио губернатора в Москву он дал большое интервью телеканалу «Хабаровск» в прямом эфире — об увольнениях чиновников, разбитых дорогах и старых котельных, а также о том, как вернуть Хабаровскому краю величие и гордость.

Рады, что вы наконец-то добрались к нам. Оставили, я так понимаю, наш телеканал на десерт?

— Конечно. И мы с вами приняли волевое решение — и я благодарен команде — работать в прямом эфире.

Этот выпуск будет транслироваться в интернете. Как думаете, под этим интервью в интернете будет больше лайков или дизлайков?

— Не берусь прогнозировать. Вообще интернет — специфическая среда. Люди, которые хотят похвалить или сказать что-то доброе, обычно молчат. То есть априори эта среда заточена на то, чтоб высказать что-то нехорошее или недовольство, покритиковать. И это нормально. Я хочу сказать, что в первые дни работы в крае у меня тысячи сообщений появились негативных в соцсетях. Сразу всем говорю: ни на кого не обижаюсь, отношусь к этому с пониманием. Накипело у многих. И я здесь выступил таким вот триггером. Но это нормально, ситуация меняется.

Что значит меняется? Всё-таки хвалебное что-то есть?

— Ну, есть более конструктивные сообщения, я бы так сказал. Их стало намного больше. Уже 80 % в соцсетях комментариев и личных сообщений идёт с какими-то предложениями. Чего-то починить, кого-нибудь уволить. Или информация про кого-нибудь из чиновников, глав районов и так далее. Это очень хорошо. Так я собираю информацию. Моя команда её анализирует, кладёт на стол, и мы видим, что людей больше всего волнует. Вот по здравоохранению за последние три недели поступило 90 % — представляете? — от общей массы жалоб на медобслуживание. Результат вы знаете.

Да, Александр Витько уволен.

— Ушёл из правительства.

Уволен или ушёл из правительства? Хотя какая разница.

— Да. Волевым решением ушёл из правительства.

Вот, кстати, вы, когда эта новость появилась, говорили: «Я много где был, не только в поликлинике № 8». Таким вот «тайным покупателем» были?

— Ну да. Действительно, и я, и супругу запускал в детские поликлиники. Она же прилетела в Хабаровск. У нас детей четверо. Пока двое здесь со мной. Мои помощники, мои близкие ходили, смотрели. Под видом, да, действительно, такого «покупателя» со стороны.

А почему так? То есть отчёты от чиновников не…

— А как иначе? Я никогда на этом не акцентирую внимание. Я же в первый день предупредил, что я отчётам не верю. Я хочу знать абсолютно реальную картину. И с этой задачей, кстати говоря, мы справляемся.

А что должно произойти, чтобы отчёт какого-то чиновника стал для вас документом, в котором есть правда и которому можно верить? То есть зачем тогда они вообще нужны? Тогда можно только по соцсетям ориентироваться?

— Во-первых, важно понимать, что стиль работы чиновников меняется. Под моим руководством. Я даю понять, что обманывать меня нельзя. Вот, к примеру, министр транспорта, исполняющий обязанности, Максим Прохоров, который меня пытался обмануть — за что мы, в принципе, с ним и расстались. Правда, он по собственному желанию, но он всё сам понял и ушёл.

Кстати, Прохоров. Сегодня появилась информация, что Следственный комитет к нему пришёл, сейчас обвиняется в том, что взял взятку.

— Вопрос к следственным органам. Не комментирую. В курсе или не в курсе — не могу сказать, не комментирую. Вот, например, меня взбудоражила просто ситуация в воскресенье, когда я пошёл с сыном на футбол. «СКА-Хабаровск» играли с «Волгарём». Две очереди гигантские просто перед стадионом. Я долго смотрел, долго не мог понять, откуда они взялись. Разобрались: надо было открывать четыре входа, а открыли два. И мне начали врать руководители, что это требования Роспотребнадзора. Но я Роспотребнадзора прекрасно знаю требования: чем больше входов, тем больше социальная дистанция, тем быстрее проходят люди. Тут же встретил на трибуне Татьяну Зайцеву — главный санитарный врач. Спрашиваю: «Вы согласовывали два входа?» Она: «Я сказала, что максимально надо расширять». То есть на лицо ложь. Я предупредил: ещё раз — и мы расстанемся.

Почему врут? Боятся наказания? Каких-то санкций?

— Это стиль. Я повторяю, когда я начну верить отчётам: когда мышление чиновника поменяется. Оно меняется очень быстро, динамично, вслед за мной и за всеми событиями, которые в крае разворачиваются.

Но каждому же в голову не залезешь?

— Каждому в голову не залезешь, поэтому все контрольные структуры сейчас реорганизуются в правительстве края, настраиваются на нужный лад и на нового руководителя.

Вы почти месяц здесь. И когда прилетали, была вот эта фраза: «Через месяц буду докладывать президенту о том, как здесь вообще всё обстоит». Доклад потихоньку формируется уже? Какие-то тезисы есть? О чём будете с президентом разговаривать?

— Тезисы, конечно, есть. Ну, во-первых, о реальной обстановке: и в экономике, и в социально-политической жизни. И, конечно, проекты буду предлагать. Ну вот одна из тем, которая меня взволновала, как человека, который вырос на реке — на Волге, правда, но очень похожи ландшафт и река — это восстановление Амура. То есть Амур сегодня и 30 лет назад, да даже 20 лет назад — это две разные реки. И то, что он у нас загрязняется, в том числе нашими соседями, требует вмешательства федерального центра и запуска новой программы по его восстановлению вместе с партнёрами из Китая, вместе с регионами, которые по течению располагаются: с той же Амурской областью, с Еврейской автономной областью. Но об этом вообще почему-то никто не говорит, всё всех устраивает.

Почему? Говорят, говорили. Была информация о том, что вместе с товарищами из КНР как-то взаимодействуем. Какие-то совместные межведомственные отчёты составляют.

— Лучше надо взаимодействовать, крепче работать, в объятиях.

Как это должно работать? Как должно сейчас это всё заработать? Можно же, конечно, предположить, что просто чиновники здесь не отрабатывали, а там были готовы — по другую сторону границы. Можно в то же время предположить, что и там [в Китае] не хотят, на самом деле.

— Вот мы как раз именно и говорим сейчас о докладе президенту. Это уровень главы государства — на этот вопрос обратить внимание, дать соответствующие поручения, распоряжения и сигналы всем, кто на этой реке живёт. На нашей могучей реке Амур.

Как думаете, самые неожиданные вещи для президента в докладе — что это будет?

— Дождёмся.

Не проанонсируете?

— Нет, конечно! (смеётся) Ну, я готовлюсь, собираю информацию.

Когда поездка состоится?

— Это зависит от графика президента. И формат, и время согласовывает исключительно президент. А мы подстроимся под любое время и формат.

Субординация?

— Конечно.

Вернуть Хабаровскому краю величие и гордость!

— Так точно. Вот то, чего не хватает. Я чувствую это.

А чего не хватает? Вот сейчас величия и гордости нет?

— Пропала. Была. Я, кстати, ссылался на свой опыт как юного политика: восприятие через медиа, через социальные медиа, восприятие Дальнего Востока и Хабаровского края в частности. Вот я вспоминаю: когда здесь был Ишаев Виктор Иванович, было ощущение, что вот как будто какой-то столп стоит, и вот там вот, далеко-далеко, за 8 часов, есть величие и гордость. Сейчас я чувствую, что у людей нет ощущения, что такое Дальний Восток и Хабаровский край: ни там, в европейской части России, ни здесь. От этого, собственно, и раздражение у людей. Требуют уважения люди к себе. Хотят величие и гордость. Внимания пристального.

То есть после Ишаева величия и гордости не было?

— То есть я чувствую, что как-то оно пошло по нисходящей.

Поняли, о чём митингуют люди, которые выходят?

— Однозначно. Я могу сказать, что вот то, что накопилось у людей, выплеснулось в эти несанкционированные акции — это копилось десятилетия, наверное, не меньше. И здесь, в основном, чёрствость чиновников, сложности экономического плана. Разгул, в том числе, и организованной преступности. Я вот на что обратил внимание: раскачивалась долгое время линия, что Москва нехорошая, а мы вот хорошие. Ну, во-первых, мы, Хабаровский край и жители Хабаровского края, ничем не отличаемся от жителей других регионов России. Мы граждане России. И вот эта линия раскачивалась, я считаю, искусственно. И это абсолютно неправильный курс. Почему? Объясняю на пальцах. Возьмём все недострои, которые сейчас есть. У нас на 25 миллиардов: больницы, дамбы, спортивные центры, жильё для сирот, под расселение из аварийного жилья… Кто строил и завалил стройки? Нет ни одного подрядчика или предпринимателя из Москвы, понимаете? Всё хабаровские компании, с хабаровским капиталом, с хабаровскими учредителями завалили все стройки. Причём здесь Москва? Москва дала деньги, стройки стоят. Поэтому вот эта линия — она не выдерживает критики. То же самое по деньгам. Деньги приходят в Хабаровский край, причём существенные. У нас по этому году до 42 миллиардов рублей из федерального бюджета — в бюджете Хабаровского края. Ну это ли не поддержка? Мы, кстати говоря, вообще на первом или втором месте по поддержке из федерального бюджета во всём ДФО. Поэтому эта линия деструктивная, и я её планирую прекратить — вот это пикирование с Москвой и указание, что вот там что-то не так делают, не любят хабаровчан. Любят. Нам нужно самим здесь организоваться так, чтобы каждый рубль доходил до людей, каждый рубль стройки осваивался и приносил пользу, непоправимую пользу, всё строилось вовремя и в срок — вот что нам нужно. Для этого организация управления должна быть правильной.

А кем раскачивалась?

— Не могу сказать. Медиа, может быть, какими-нибудь технологами, политиками. Пытаюсь понять.

За ними же кто-то стоит?

— Наверное. Пытаюсь понять. Многие из тех, кто раскачивались, сейчас успокоились.

Просто если вы хотите пресекать это, то вы должны знать, что именно и кого пресекать?

— Достаточно даже сигналов, которые я посылаю через соцмедиа, через телевидение. Я вижу, что многие успокаиваются, то есть понимают, что этот тренд закончился, его больше не будет.

Что будет с теми, кто продолжит раскачивать?

— Мы будем успокаивать. Рассаживать в лодке так, чтобы лодка не колебалась.

То есть они всё-таки нужны, но не в таком количестве?

— Это уже зависит от того, как рассадить людей в лодке.

Вы много ездили по региону. Как вообще впечатления? Красиво — это понятно. Михаил Мишустин сказал, что «нельзя в Дальний Восток не влюбиться». Вам тоже понравилось, но вы очень много во время стримов в интернете, каких-то публичных заявлений использовали слово «удивлён». Такое ощущение, как будто бы у вас сложилось такое ощущение: бардак!

— Мамай прошёл кое-где. Ну это правда. Если приезжаешь в посёлок Тырма — просто одно целое здание, и то построенное железной дорогой. Второе — это больница, в которой нет врачей. И третье — это модульная котельная небольшая. Сейчас жду видеоотчёт от главы района [Алексея] Маслова. Мы с ним договорились четыре недели назад установить в Тырме эту котельную. Вот сегодня или вчера пришла по железной дороге, мне отчитались, её сегодня устанавливают и запускают. Управляется без людей, посредством мобильного телефона. Представляете, будет посёлок отапливаться маленькой модульной котельной размером с автомобильный гараж. Вот это хорошая инновация. Будем внедрять.

Ну, инновация эта будет частью решения проблемы. А сами проблемы? Главные какие?

— Управление. Разбалансированность. Например, главы районов не в контакте с губернатором, не в контакте друг с другом. Нет понимания, сколько нужно средств, чтобы решить ту или иную проблему. То есть я вижу это исключительно в человеческом факторе.

Почему это происходит?

— Я не знаю. Я знаю, как будет происходить. Будет слаженно, дружно и в интересах людей. Здесь, кстати, вот если говорить о мэрии Хабаровска, я удивился. Я с [мэром Хабаровска] Кравчуком Сергеем Анатольевичем встречался, он приезжал ко мне и на совещание, и лично. Меня удивило то, что таких встреч, как я понял, раньше не проводилось.

С губернатором?

— Ну, как я понял, да. Я считаю, что это неправильно. Мне вот без разницы, какой партии человек, каких он взглядов, если его избрали люди или депутаты. У нас в некоторых районах и депутаты выбирают глав, значит, он на своём посту отвечает. А наша задача — организовать работу, чтобы власть была монолитной. Потому что простому человеку без разницы, Кравчук виноват, Дегтярёв виноват, глава района виноват. У него проблема не решается. А чтобы решать, надо общаться и убрать политические амбиции в сторону. И партийные тоже. Вот это очень важно в госуправлении. Я это осознаю, артикулирую и всем рассылаю сигнал.

Не просто не проходило встреч. Вы наверняка это видели: хорошие такие, смачные, публичные разносы устраивали чиновникам. Ни для кого не секрет, что это неплохо заходит, люди очень это любят: хлеб, зрелища и так далее. Быстро набираются очки. Но это ведь неконструктивно?

— Неконструктивно.

Разносы нужны? Их надо делать публично?

— Нужны по делу. И тогда, когда другого решения нет. У меня всегда три предупреждения действуют в моей практике. Первое, второе, третье и последнее «китайское». Ну, это нормальная практика управления: если люди с первого, даже со второго раза меняются в подходе к простым вопросам бытовым, к обращениям граждан — значит, всё нормально, человек может измениться. Огромных сил требует это от человека, который много лет по одному направлению работал, в одном формате, потом перестроился. Я за это благодарен: очень многие чиновники перестроились. Вы же видите, в том же правительстве я переназначил уже многих. Ну вот зампред по ТЭК и ЖКХ, например, Литвинчук — на месте. Министр имущества на месте. Базилевского пригласил из «Океана» вернуться в родную гавань, на месте работает. По Минобразованию вопросов нет: Хлебникову Викторию Георгиевну планирую переназначить. Сейчас идут процедуры согласования, процедуры проверок даже тех, кто не вызывает никаких подозрений: я должен по регламенту проверить. И к органам госбезопасности мы прислушиваемся, к их мнению, потому что есть у некоторых в биографии «тёмные пятна».

И они при этом были в правительстве?

— И они при этом были в правительстве. Это неправильно. Должны быть кристальные люди. Если человек соответствует должности, вопросов у госбезопасности нет, то он остаётся в правительстве — это моя позиция.

Я понимаю, сейчас задам вопрос, который вы наверняка не прокомментируете в силу закона и должности. Но ведь эти люди там работали. Органы госбезопасности где были?

— Органы госбезопасности могут губернатору подсказать, а решение принимает высшее должностное лицо.

По поводу нового какого-то тренда: власть должна быть дружелюбной.

— Однозначно.

Люди, которые сейчас уходят — они уходят, потому что недружелюбные?

— В том числе, а почему нет? Конечно. Ну если жалобы по здравоохранению 90 % из общего потока, значит, недружелюбные. Или они систему настроили так, что она не дружелюбна. Я же разобрал элементарные вопросы в своём видеообращении в инстаграме. Охранные предприятия, которые охраняют объекты здравоохранения. Вот там сидит человек из компании, которая выиграла на законных основаниях по конкурсу право на этот контракт по охране. Ну вот кто-нибудь вызвал этого руководителя — Витько, например — и спросил его: «Кто у тебя будет на постах сидеть»? Дал им ЦУ, что должны быть люди вменяемые, дружелюбные, вежливые и заботливые? Вот я недавно столкнулся с ситуацией — и меня это возмутило просто до глубины души. В одну из моих поездок без камер, инкогнито, человек в семь утра пожилого возраста, на вид под 80 лет, дедушка, ждёт записи на приём. Закрыта дверь. Охранник сидит. Ему можно стул вынести? Там же есть стулья в холле. Взять стул, он весит 2 килограмма, здоровому охраннику и поставить деду стул. Можно так сделать? Можно. Сделано это было? Нет. То есть это вопрос дружелюбия. Но это достигается не внушениями, а постоянной работой. Если министр здравоохранения понимает, как устроено первичное звено, что первый контакт происходит даже не с регистратурой, не с врачом, а с охранником, значит, он бы этим занялся, а он этим не занялся. Вот вам ответ на копеечный вопрос.

В вашем понимании дружелюбный — это даже больше, чем просто отношение заботы со стороны чиновника в виде распоряжений, законов, документов? Это человеческая какая-то черта?

— Чиновники — это же люди. Просто должны быть люди с самой максимальной планкой дружелюбности, потому что они представляют власть, а власть избирают люди. Вот и ответ.

То есть ваша задача — подобрать таких людей или перенастроить систему?

— Может быть, и перенастроить. Некоторые, я повторяю, начинают перенастраиваться.

Те, кто не готов перенастраиваться, уходят?

— Можно быть дружелюбным, сидя у себя в кабинете министром, и на этом всё. Быть дружелюбным к своему помощнику, секретарю, может быть, ещё к паре заместителей — этого недостаточно. Надо своё дружелюбие, значит, транслировать по той сфере, где ты трудишься.

То есть здание, которое за вашей спиной — Белый дом — это будет дом дружбы?

— Дом дружбы… Мне, кстати, предложили построить Дом дружбы. Я говорю: какой дом дружбы? У нас 25 миллиардов недостроев. Домом дружбы будет Белый дом.

Может быть, тогда и вход без пропусков?

— Здесь сложней. Всё-таки власть — это определённый протокол, это не проходной двор. И пропускной режим в любой орган власти — он не просто так, потому что так кому-то захотелось. Но идея хорошая – сделать, например, день открытых дверей, особенно, для молодежи. Например, лучше приглашать деток, чтобы посмотреть, что такое коридор власти, с родителями - пожалуйста, такие вопросы, мне кажется, можно обсуждать, и мы их запустим.

По поводу открытости. Народный совет, который вы проанонсировали, создание которого уже началось. На сайте golos27.ru можно зарегистрироваться и свою кандидатуру отправить. Любой может это сделать?

— Любой, конечно.

Цель этого органа — диалог. И диалог этот не настроен настолько, чтобы власть до этого как будто слышала. Понятно, что есть барьер нежелания что-то слышать. А с другой стороны, даже если вот здесь у нас был какой-то забитый фильтр, который не давал Москве слышать проблемы дальневосточников — предположим, что такое было — но был недавно проект ДВ2025.рф, сайт, на который все дальневосточники, в том числе жители Хабаровского края, присылали свои просьбы, проблемы, пожелания. У меня фраза Бунина в голове: человеку для счастья нужны любовь, путешествия и интересная работа — в принципе, всё к этому и сводится.

— Формулу счастья я могу так вывести: когда утром хочется идти на работу, а вечером на работе хочется идти домой и тебя там ждут — это самое классное, мне кажется.

А ещё всё-таки хочется ездить по хорошим дорогам…

— Конечно. Это уже задача власти.

Да, это задача власти, но я имею в виду, что были попытки, во всяком случае, были инструменты. И говорить о том, что [в Москве] не знают проблемы дальневосточников — хотя это просто проблемы всех людей и желания всех людей — до этого все понимали, что нужно. Но сейчас вроде бы Народный совет — хорошо, понятно. Почему это должно сработать, сработает ли? Почему раньше не работало, а сейчас работает?

— Объясняю. Это дополнительный для меня инструментарий как для руководителя. То есть у нас есть институты власти. Во-первых, Законодательная дума: туда избраны депутаты, я их очень уважаю, мы с ними работаем, за каждым стоят избиратели в округе. Есть общественные палаты, формируемые по определённым принципам, но в основном от крупных общественных объединений. А вот такое народное представительство как дополнительный инструмент диалога я не нашёл. Я со многими людьми общался и пришёл к выводу, что надо создавать. Это не сайт, это орган, с которым я буду лично постоянно в коммуникации. Поэтому это дополнительный инструментарий. Я не отметаю другие, не хочу никого обидеть, кто другие какие-то проекты создавал. Это дополнительный инструмент для меня, я это увидел так.

А если не сработает?

— А я слово «если» вообще из своего лексикона исключил. У меня его нет.

То есть как? Сработает?

— Сработает. Конечно, сработает.

Может быть, слышали — во всяком случае, в медиа проскальзывала такая информация — что часть митингующих говорила «нет советам».

— Это прям какая-то антисоветчина. Ну, у всех своё мнение, это же вопрос выбора.

Если люди не хотят говорить, с ними надо говорить?

— С ними нужно пытаться говорить. Если такой формат не устроит, будем другой пытаться придумывать. Прямая линия планируется мной. Кстати, ваш канал подтвердился, это очень хорошо. Я благодарю телеканал «Хабаровск», где будем в прямом эфире разговаривать с людьми. По всем телеканалам. Принимать звонки, SMS, через соцсети принимать запросы. Если надо, я смогу «Алло! Врио!» на три-четыре часа — пожалуйста, я готов разговаривать, отвечать, комментировать, высказывать мнение, поправлять сразу чиновников в прямом эфире. Будем и так пробовать.

Михаил Владимирович, мы говорили о думе уже. Что уважаете коллег, однопартийцев.

— Ну их же люди выбрали.

Конечно, их выбрали люди. Но как они их выбрали? Вот с вами не очень согласился ваш коллега Пётр Емельянов, который записал видео — вы наверняка наблюдали этот ролик — и предложил краевой думе самораспуститься.

— Он забавный. Начнём с того, что он избран от ЛДПР, не Папа Римский его выдвинул, а выдвинул его Жириновский, и списки, где он был кандидатом, утверждал в том числе я как член президиума партии. Это наше политбюро в Москве. Поэтому, если уж тебя выдвинула партия и ты из неё вышел, сложи мандат и занимайся своими проектами. А так, наполовину беременным быть — это не очень корректно, поэтому мандат ему надо сдать, я считаю. Просто потому что он вышел из партии. Это честно, благородно. Если он с чем-то не согласен, то мандат на стол и занимайся политикой. А так парень он хороший. Я его помню, когда я приезжал в гости к Сергею Ивановичу Фургалу в 2019 году, я его видел, общался. Ну, это его выбор.

Самороспуск здесь неуместен?

— Да какой самороспуск, о чём вы говорите? Дума — это конституционный орган вообще. Она принимает законы, она принимает бюджет, её избрали люди, у неё есть полномочия по уставу нашего края. То есть какой роспуск?

То есть, это не одно и то же, что убирать министров?

— Конечно, нет. Министры — это исполнительная власть.

Кстати, давайте поговорим об оргпреступности. Это элемент управления любого региона страны, не будем с этим спорить. И будто бы вам в этом плане даже хорошо, что вы не местный и ни с кем, условно, не «повязаны».

— Конечно.

Много ли преступности у нас в регионе как элемента непосредственно управления?

— Я с этим разбираюсь. Я вижу кое-где хвосты этой оргпреступности.

В каких отраслях?

— В основном строительство, конечно. Это лесная отрасль, это очевидно. На транспорте есть товарищи. То есть, конечно, они есть, они есть в любом регионе. Другое дело, что наша задача, не нарушая управляемости, этих людей заставить жить по закону. А если они, например, занимаются предпринимательской деятельностью, находятся в тени — чтобы они платили налоги в край, из которых мы оказываем социальную помощь людям. А вообще ими занимаются правоохранительные органы, это их работа. Но я никого не знаю, но хожу с охраной и не стесняюсь охраны, потому что это нужно для безопасности.

Были ли инциденты, когда она срабатывала?

— Ну, пока нет, но угрозы, конечно, иногда поступают — косвенно, не напрямую, а через разные источники. Но меня напугать сложно: я вырос в Самарской области. Город Самара и город Тольятти — это одни их самых криминальных городов были.

То есть там вы с этим сталкивались?

— Конечно.

Часто дрались?

— Да, часто.

Самая массовая драка, в которой вы принимали участие?

— Ну, я не помню, я же не считал. Последний раз дрался уже в статусе депутата Самарской городской думы. Довольно серьёзно.

Это что было?

— Нападение, заказ. Потому что пропало моё удостоверение. Не пропали ни деньги, ни оружие, которое было при мне, которое я не применял. А пропало удостоверение, как, видимо, отчёт, что на нужного человека напали.

Кстати, ролик параллельно ходил ещё, когда вы приехали: ваши земляки, то есть парень, рассказывал: «Сейчас я вам расскажу, кто такой Дегтярёв». Человеку чуть больше 20, он входил в какие-то кабинеты абсолютно недружелюбные. Вы с таким же спокойствием всегда действовали?

— Меня нигде не ждали, куда я заходил. Это правда.

А зачем против течения нужно было идти?

— А как иначе-то изменять мир? Приносить непоправимую пользу.

А зачем менять?

— Ну как зачем? Чтобы людям лучше жилось. Я вообще всегда шёл на все выборы. Я первые выборы выиграл в 22 года только потому, что мне не нравилось, как обстоят дела в районе, в котором я вырос. Я там победил. Победил единоросса, победил ЛДПР-овца, победил коммуниста, победил кандидата против всех. У меня есть опыт выборов. У меня тут все вспоминают выбора мэра Москвы — в том, что я набрал 3 % в 2013 году. Но я их набрал. Это мои проценты. Я всем москвичам не устаю повторять: спасибо вам за то, что вы за меня проголосовали.

Вот это спокойствие — оно с детства у вас?

— Не знаю.

Ваша манера говорить: размеренная, спокойная, рассудительная.

— У каждого свой стиль, свой психотип.

Вас выбить из колеи — это надо постараться?

— Надо стараться.

Здесь ещё никто не выбивал?

— Нет, здесь это невозможно.

Про величие и гордость, которые мы будем все вместе возвращать Хабаровскому краю.

— И наносить непоправимую пользу.

Вы так за эту фразу зацепились. Я вот только не понял, почему? Она не новая, она была.

— Да, она была, я её произношу постоянно. Филологи даже мне докладывали: одни говорят, что так нельзя говорить, другие — что это отличная фраза.

По поводу чувства юмора. Вы периодически шутите.

— Ну конечно, а как без юмора жить? Ну я вот шучу в первую очередь всегда над собой. Если, кстати, я кого-нибудь обидел в Хабаровске, да и в крае в нашем, своим юмором, я сразу приношу извинения. Я шучу над собой. И голуби, и мороженое, все приколы вот эти — это не к людям. Больше этого нет, всё, я больше не шучу. Должность — она обязывает не шутить.

Всё, теперь серьезно говорим, без улыбок. Поговорим давайте про бизнес. Встречались вы уже с предпринимателями. Инвестиционный рейтинг, который у нас с 2018 года просел с 18-го места до 63-го.

— Плохо.

Что будем с этим делать?

— Что делать. Улучшать будем инвестиционный климат.

Первые шаги какие?

— Сделать чиновников дружелюбными, убирать процедуры согласовательные, которые абсолютно не нужны, чтобы начинать инвестпроекты. Где-то налоговые послабления будем давать. Работать с федеральными органами власти. Мы же должны понимать, что у нас в крае работают территориальные управления федеральных органов власти. Роспотребнадзор нам не подчиняется, это Москва. Но они у нас работают, и на бизнес давят, иногда бывает. Это нормальный процесс, просто его надо регулировать. Налоговая служба нам не подчиняется, но она здесь. Собирает налоги, проверки и прочее. То есть надо просто быть в контакте, в том числе просто с территориальными органами власти. Настраивать их на более дружелюбный лад. Быть в постоянной связи. Этим будем заниматься. И так, я уверен, мы и повысим наш инвестиционный рейтинг, и поднимемся обратно в двадцатку. За пару лет это реально.

В этой студии мы неоднократно встречались с предпринимателями и говорили о том, какие моменты мешают бизнесу: информационные войны, массовые проверки и…

— И разделение на своих и чужих. Да, я заметил, мне об этом говорили на встрече объединений предпринимателей — я их собрал на третий день своей работы. «Нам раньше говорили, что вы не свои». Для меня это вообще за гранью добра и зла: как это не свои, если все наши, хабаровские? Как им не помогать? Другое дело, что у меня к бизнесу встречный вопрос и пожелание. Первое — платить налоги, второе — создавать рабочие места, третье — платить белые зарплаты. Не потому что это прихоть какая-то, а потому что это социальная защита людей. Если человек получает деньги в конверте, может, чуть побольше — за счёт того, что в фонды они не уходят — но потом приходит пенсия, потом нужна социальная защита, потом вдруг кризис. Как мы будем — как государство — защищать этих людей, если мы их не видим? Три просьбы к бизнесу. Если это будет соблюдаться, то никаких проблем у этого бизнеса не будет. И, конечно, экологические вопросы: если у вас связано с разработкой, с лесом, будьте любезны соблюдать просто закон. Всё. В части экологии.

По поводу экологии. Рубки на Амуте. Слышали о них? Санитарные которые якобы.

— Конечно, которые якобы санитарные… И у нас начальник управления лесами уволился. Сейчас подбираю нового, рассматриванию несколько кандидатур, идут проверочные мероприятия по биографиям будущих чиновников.

Настораживает, когда люди уходят?

— Сами — конечно настораживает.

Проверки начинаются сразу?

— Конечно, но это уже не моя забота, а правоохранителей. Первые дни у меня было ощущение, что ты пришел на работу куда-то — чашка с кофе, идёт дымок, компьютеры включены, бумаги разложены. По некоторым направлениям это так и выглядело. Люди испарились. Их просто нет. Мой первый зам мне прислал из Москвы по почте заявление.

Про Золочевского сейчас?

— Да, Золочевский Игорь Борисович. Прислал заявление. С какой-то позицией, благородный поступок даже. Потому что первый зам — это позиция самая ближайшая к руководителю. Если руководитель уходит или его увольняют, как в случае с Фургалом Сергеем Ивановичем, то и он уходит. Я считаю, что это благородно даже в какой-то степени.

По бизнесу ещё. Мне мои знакомые бизнесмены говорили: дайте понятные правила игры, мы там сами подстроимся.

— Правила я уже сказал: три — плюс все наши, хабаровские, своих чужих нет. Всем зелёный свет.

При этом, если москвичи сюда зайдут, это же нормально? Единое открытое экономическое пространство.

Если конкурентный рынок, например, стройка, то почему сюда не может зайти строительная компания из любого другого региона, если у неё есть компетенция. У нас в Хабаровске один кирпичный завод — это что, нормально, что ли? Это же ненормально, от этого такие цены на жильё в том числе. Потому что они задирают, а это накладные расходы, пожалуйста. Хотите построить кирпичный завод — стройте все. Кому нужна административная поддержка — пожалуйста, на конкурентных основаниях. Так же и по строительству.

По поводу того, что дорого. Бензин.

— Страшное дело.

Вчера [глава «Роснефти»] Игорь Сечин встречался с Владимиром Путиным. Потребность — 6 тонн, переработать можем 3 тонны. Поэтому половину топлива завозят. Отсюда и цены.

— С этим я разбираюсь. Я сейчас не готов комментировать действия «Роснефти». Компания крупная, почти 15 тысяч рабочих мест она даёт в крае. Уважаемая. Я разбираюсь с этим вопросом. Моё ощущение такое: если бы крупные сети были представлены в крае массово, то и конкуренция была бы выше, и дефицита было меньше. Но при этом надо не обидеть тех, кто уже на рынке работает. Здесь баланс, который мы найдём обязательно. Для людей приход таких крупных игроков в розницу, с автозаправками от той же «Роснефти» — это более высокое качество. Это очевидно, стандарты. Ну, и цена. То же самое с торговлей. Не знаю, с чем связано. Наверное, с ёмкостью рынка: мало покупателей. Практически нет крупных игроков в ритейле. Хорошо или плохо для простого человека — наверное, плохо, потому что крупные игроки цены опускают. Хорошо это или плохо для местного бизнеса, который работает в торговле — наверное, плохо, потому что с приходом крупных игроков многим придётся перестраиваться, будет снижаться маржинальность, кто-то, может, даже разорится. Здесь надо взвешивать: или 100 предпринимателей, или миллион жителей Хабаровского края, которые будут дешевле покупать одежду, продукты. Это вопрос баланса. Но, я повторяю, никаких препятствий ни к местным игрокам, ни к федеральным, ни к иногородним у нас не будет в бизнесе. Заходите, пожалуйста. Надо, чтобы у людей был выбор. То же самое с отелями. Я был в Благовещенске: огромный отель построили, Mercure. А у нас где такой? А у нас где такие сети? Почему нет отелей?

Федеральные сети — это самоорганизующаяся история, конкурирующая. Здесь периодически всё равно нужно, чтобы власть поддерживала. В частности, история с «Хехциром», где правительство региона в марте 2019 года не дало землю для проведения изыскательских работ. Где, по сути могли поострить свою «Красную Поляну», откуда вы бы поздравляли своих подписчиков с Новым 2020 годом. Могли бы у нас 2021-й здесь встретить.

— Разберусь. Уже слышал об этом. Пока не углублялся, что там за проблема. Но если есть условно возможности городские (администрации города), краевые и частного бизнеса, если можно их объединить и сделать что-то для людей полезное, то я считаю, что нужно объединяться. То же самое мы с владыкой, с митрополитом Артемием, обсуждали, когда познакомились. Перед нашим главным храмом — там, где площадь Славы, где спуск к Амуру — пустырь. Там три участка: наш (краевой), городской и отведённый под застройку. Если их объединить, там можно сделать великолепный парк, спуск к Амуру. Построить просветительский центр для детей, школу, может быть, воскресную, под эгидой РПЦ. Я знаю, что мэр Сергей Анатольевич Кравчук поддерживает эту тему. Я высказал свою поддержку. Наша задача теперь тем, кому когда-то кто-то — и это не Кравчук и не Фургал, я не знаю, кто там отводил землю — этот участок компенсировать в другом месте Хабаровска, добросовестным застройщикам. И это объединить. Так давайте это сделаем. Что, разве это плохо? Мне кажется, это отлично. И не надо воевать, партии и ещё что-то приплетать. Надо величие и гордость восстановить Хабаровску.

Транспортный налог снизим?

— Считаем, уже слышал, очень много обращений. Вопрос — насколько снижать, сколько выпадет у нас это дело. Это не праздный вопрос, он с шашкой не решается. Надо всё считать. Если мы снизим, значит, мы должны что-то повысить или от чего-то отказаться. Можем мы себе этого позволить или нет — сейчас мы в переговорном процессе с министерством финансов.

Так был же расчёт до этого?

— Надо освежить, расчётам старым не верю. Берёшь любой расчёт — там или накручено, или, наоборот, занижено. Исходя из политической целесообразности с цифрами здесь играли.

Ваша жена прилетела с двумя детьми. В этот или на следующий день вы заявили о покупке квартиры. Но цены у нас…

— Кусаются. Не просто кусаются, а они ой-ой-ой. У меня слов нет. Мы посчитали наши накопления — нам не хватает. То есть то, что нам подходит, под четверых детей — вы понимаете, это большая квартира должна быть. Придётся брать ипотеку. Не знаю, попадём ли мы под «дальневосточную». Без этого я вопрос этот не решу. Арендовать жильё, я считаю, неправильно.

Служебная квартира? Нет?

— Здесь нет служебной квартиры. Сейчас [живу] в гостинице. Вот представьте: 20 июля утром я позавтракал на даче с семьёй. В 3 часа меня президент назначил, а в 20:00 я сел в самолёт — и с тех пор я не был в Москве.

По поводу ипотеки: всё-таки какие-то накопления есть, можно взять ипотеку. Хороший инструмент, хорошо, что он у нас появился в стране. Но можно ещё снизить цены на жильё. Это было бы вообще прекрасно.

— Это вопрос такой, он философский и рыночный. Я уже говорил, что высокие цены на жильё. Здесь два фактора. Первое – это престиж. И высокие цены на жильё в Хабаровске, как бы ни хаяли наш город, говорят о том, что здесь жить престижно. И есть спрос. Вторая составляющая, я повторяю, это стройматериалы. У нас их нет, производства нет. Если у нас один кирпичный завод. Ну, и какие-то коррупционные вещи наверняка, как и в любой стройке. С этим мы тоже будем разбираться вместе с городскими властями и правоохранительными органами.

Напоследок один вопрос вам задам. Планов действительно много. Каждый день вы делаете какие-то заявления. Здорово. Ощущение того, что будет лучше, наверняка создаётся, но людям нужна надежда. Когда мы, хабаровчане, жители Хабаровского края, это ощутим?

— Работы здесь на две пятилетки. Первые уже есть, они идут. Жители Ванино и Советской Гавани это увидят в следующем году, когда начнётся реконструкция дороги, которую им обещали все бывшие губернаторы, которые были до меня в кресле. Всё. Два миллиарда у Михаила Мишустина удалось попросить вежливо, прогарантировать, что мы построим эту дорогу. И мы сейчас как раз занимаемся уже техническими проблемами. В каждом районе, и в Хабаровске тоже. Аварийное жильё и дольщики — то, что на поверхности. По аварийному жилью мы в тесной коммуникации с прилетавшим в Хабаровск министром Якушевым Владимиром Владимировичем, за что ему спасибо. Мы там наметили уже план, и финансы будут однозначно, будем расселять. И по дольщикам. Я так оцениваю: где-то за год мы решим полностью этот вопрос, чтобы к нему вообще не возвращаться. Ну и, конечно, вопросы энергетики, например. Мы не можем строить в Ореховой сопке миллион квадратов, потому что там тепла нет. С «Русгидро» надо решать. Это вопрос в повестке у меня на встрече с руководством будет. Возможно, мы им компенсируем разницу по газу. Они же у нас топятся американским газом, за доллары, но эту сумму мы попросим их вложить в тепломагистраль № 35, чтобы запитать Ореховую сопку. То есть здесь надо двигаться по дороге с двусторонним движением. Мы что-то им, они что-то нам, Хабаровскому краю и городу. Если что-то не получится, мы будем привлекать нестандартные походы. Например, с одним из фондов мы большой проект реализуем и увяжем эту магистраль с городской средой. Это по линии ВЭБ РФ. Такой тоже вариант прорабатывают наши министры по моему поручению. Надо строить, надо. Как мы будем национальный проект «Жильё» выполнять, если у нас трубы нет и тепла?

Прямо сейчас вы, после того выйдете из нашей студии, отправитесь на встречу, что это за встреча и о чем будете разговаривать?

— Да, надо бежать уже, без десяти восемь уже. Ольга Ярилова, замминистра культуры России. Мы очень хорошо знакомы по работе в Москве, она сейчас в Хабаровске. Назначил встречу, мы с ней переговорим по нашей культуре хабаровской, которой тоже будем возвращать величие и гордость.

Михаил Владимирович, спасибо вам большое за беседу. Если я всё правильно услышал, мы будем периодически встречаться в этой студии.

— Регулярно. Готов. Всегда. Спасибо!

 

 

* Материал подготовлен на основе записи программы «Смотри Хабаровск», вышедшей в эфире телеканала «Хабаровск» 19 мая 2020 года